Освятить эту квартиру не получится

Раньше я не любила халяву – меня так воспитали родители, которые всю жизнь добывали хлеб насущный только своим горбом. «Вера, лёгких денег не ищи», – учила мама. Поэтому халява мне всегда казалась подозрительной заманухой – ведь лёгкие деньги не только приходят, но и уходят легко. Есть в этом нечто неправильное. Хочешь не хочешь, рано или поздно за халяву придётся платить.

По-настоящему халяву я оценила только после тридцати. Правда, не знаю, можно ли блат называть халявой? Наверное, да.

Муж оброс нужными знакомствами, да и некоторые мои институтские друзья преуспели. Вот тут мы и окунулись в рай эксклюзивных предложений. Разумеется, связи только для своих, и в этот избранный круг мы угодили. По блату нашли прекрасную строительную бригаду, которая перестроила нам дачу за копейки, обзавелись компьютерным мастером, сантехником, автомехаником… Когда захотели найти новую съёмную квартиру, и тут нас выручил «узкий круг». Буквально через месяц улыбнулась удача. Хотя нет, какая удача? Настоящее чудо!

Муж прилетел с работы на крыльях:

– Верка, вариант – супер! У родственников Мишки из нашего отдела жилплощадь освободилась, сталинка! Метро «Семёновская». Две комнаты, 80 квадратов.

– Паш, ты с ума сошёл? – пришла я в ужас. – Ну какая ещё сталинка, ты цены видел? Тем более двухкомнатная.

– Не волнуйся, всё на мази, – смеётся Пашка. – Сталинку Мишкина тётка сдавала, там её мама раньше жила. Квартира «убитая», конечно. Тётка не делала ремонт и жильцам не разрешала – мол, пусть всё остаётся, как при матушке. Старые ковры, паласы задрипанные, осыпающаяся лепнина. Затхлость. Жильцы там часто менялись.

– И зачем нам такое счастье?

– А затем! – торжествует муж. – Теперь эта тётка умерла, а её дочь продавать такой вкусный кусок жилья пока не спешит. Ищет квартирантов на долгосрочной основе, даже разрешила сделать ремонт, поскольку сама этим заниматься не хочет. Сдаёт за копейки, строго по знакомству.

– И во сколько «копеек» это нам выльется?

– Полтинник.

– Да ладно, – не поверила я.

– Как говорит наш водитель Магомед в таких случаях – «мамой клянусь!» – хохочет Пашка. – Я сам не поверил, но Мишка убедил, что так и есть.

– Ну хорошо, – я всё ещё сомневалась. – Только вот интересно, с чего бы Мишкины родственники такие добренькие? Откуда такой коммунизм? Пахнет какой-то подставой. А они часом не мошенники?

– Ты что! Интеллигентные люди. Старушка, тёткина мать, вообще преподавала в консерватории. Они устали от случайных арендаторов, сама знаешь, сколько сейчас неадеквата. Ищут людей приличных, желательно среди знакомых. А «коммунизм» объясняется просто: мы им ремонт – они нам копеечную аренду. Так что всё честно.

– И когда мы должны уложиться с ремонтом?

– Мишка сказал – его сеструхе по барабану. Она говорит, делайте хоть годами.

Тут у меня в душе заиграли мажорные нотки.

– Так, срочно звони Мишке! – скомандовала. – Берём сталинку, пока из-под носа не увели.

Приехали смотреть квартиру. Мишкина двоюродная сестра оказалась дамой под семьдесят. Мне даже стало интересно: а сколько же было тётке? А её матери, которая скончалась несколько лет назад? Ну да ладно. Как известно, коренные москвичи в десятом поколении при нужном уходе всех переживут.

– А с соседями как? – насторожённо поинтересовалась я у Мишкиной родственницы.

– А пропо, все милейшие люди, – говорила Анна Казимировна. – Слева – доцент, превосходно воспитанный мужчина. Справа – Наталья Ивановна, заслуженный работник торговли. Сверху молодая пара, но не шумят, их не видно и не слышно. Кто сейчас снизу, правда, не знаю – туда новые жильцы недавно въехали. Но на них тоже никаких жалоб.

– Наверное, мы начнём ремонт не раньше, чем через пару месяцев, – вздохнул муж, окинув взглядом обветшавшую квартиру.

– Как вам угодно, – Анна Казимировна показала на остатки прежнего интерьера в большой комнате. – У меня к вам только одно условие: не выбрасывайте рояль, трюмо и старый шкаф. Так мама завещала. Шкаф, кстати, ещё дореволюционный, из красного дерева.

– Нет, конечно! – согласились мы хором. – Мы и сами любим такие вещи.

Ударили по рукам. Через пару дней подписали договор аренды сроком на год. Заплатили сразу за три месяца вперёд, как и условились. Анна Казимировна приятно удивила, даже не взяв задаток. А я уж думала, настоящие московские интеллигенты-бессребреники давно вымерли.

Странно, что они не продали рояль. Хозяйка сказала, что на нём играла бабушка, а ей он ни к чему. Но бережёт как память. Между прочим, старинный «Блютнер» стоит целое состояние. Но куда больше меня поразило огромное трёхстворчатое трюмо выше человеческого роста. Центральное зеркало очень старое, с чёрными щербинками. Снизу слегка выпуклое, в нём всё искривлялось. Но муж меня утешил:

– Это как раз нормально. Любое зеркало – это стекло. А у стекла огромный коэффициент вязкости. По сути это невероятно вязкая жидкость, которая очень долго стекает вниз – десятилетиями, столетиями. Вот и образовался внизу подтёк.

Какой же он у меня умный!

Сначала мы выбросили всё, что источало затхлый запах, – ковры, паласы, старый топчан, рассохшуюся кровать. Замучились. Паша хотел сразу же поменять и паркет, но я уговорила повременить. Просто мне хотелось немного пожить в настоящей сталинке с её духом, лепниной и паркетом. Радовалась, пока однажды посреди ночи не заиграл рояль.

Бам! – соль или фа, звучала всего одна клавиша, – и снова тишина. Мы сначала даже смеялись: мол, это дух бабушки не хочет расставаться с родным «Блютнером». Но ночные звуки не прекращались. Мы грешили на мышь, заплутавшую в недрах старинного инструмента, но, естественно, никого не нашли. Не верили ни в какую чертовщину, нас такой ерундой не испугаешь. Понятно, рояль старый, вот и рассыхается.

Но куда больше меня смущало зеркало. Очень мутное, наводить красоту перед ним я так и не смогла. Нет, конечно, никакого призрака старой хозяйки мы в зеркале не видели, но оно пугало другим. Некоторые вещи в трюмо отражались совсем не так, как были расставлены в комнате. Например, старинный шкаф мы немного передвинули от окна, но в зеркале я то и дело видела, что он стоит на прежнем месте. Проморгаюсь – вроде всё в порядке. А через день-другой снова та же картинка.

Но это хотя бы можно списать на усталость – мало ли что показалось в мутном стекле. Однако со временем трюмо стало показывать вещи, которые мы уже выбросили из квартиры. Например, ветхую бабушкину кровать. А спустя пару месяцев нас ждал более неприятный сюрприз.

У входной двери обнаружили лужицу нечистот. Пахла ужасно. И непонятно, откуда она взялась. Двери двойные, никто через порог или в замочную скважину залить не смог бы. Паша обвинял меня, что я забыла пакет с мусором, из которого потекло, я корила его за то же самое – других объяснений мы не находили. Хотя оба не имеем привычки оставлять пакеты у двери.

Вскоре я увидела в старом зеркале такую же лужу помоев у нашего новенького дивана. Разумеется, в реальности ничего не обнаружили. Стало казаться, что мы сходим с ума. Может, тут остались испарения от ветоши, которые влияют на психику? Но квартирной хозяйке решили ничего не говорить, а то ещё сочтёт сумасшедшими. Успокаивали себя тем, что всему можно найти разумное объяснение.

Кто-то из друзей посоветовал Паше пройти по квартире с ультрафиолетовым фонариком, изучить её как следует. И вот тут мы по-настоящему струхнули.

К тому времени обои поменяли только в маленькой комнате, куда планировали перебраться из большой. А в гостиной ещё висели эти тёмные, грузные, маслянистые старые обои со следами золочёных завитушек. Наверное, их клеили ещё в 40-е годы.

И вот под лучом ультрафиолета мы совершенно чётко увидели пентаграммы, рогатые головы и прочие каббалистические символы. Видимо, они когда-то были начертаны особым веществом, может, даже кровью, не знаю. Но жить нам здесь как-то сразу расхотелось.

Я человек не воцерковленный, но сходила в храм, поговорила с батюшкой. Он посоветовал освятить квартиру. Мы засомневались: стоит ли делать такое без дозволения хозяйки? Вряд ли Анна Казимировна разрешит. Тогда священник посоветовал хотя бы самим окропить святой водой помещение. Так мы и сделали. Даже Паша, атеист до мозга костей, больше не смеялся. Окропили, разумеется, и старый рояль, и чёртово зеркало.

Ложились спать с опаской – мало ли что будет. Часов до трёх не смогли заснуть. Когда наконец сомкнули глаза, нас разбудил грохот. Центральная часть старинного трюмо ни с того ни сего разбилась, хотя даже не упала. Просто зеркало осыпалось, словно кто-то запустил в него камнем. Пашка честно признался хозяйке, что творится в квартире. И добавил: при всём уважении здесь явно жили сатанисты.

Анна Казимировна была крайне недовольна. Спустя неделю выгнала нас, хотя мы прожили три с половиной месяца и уже оплатили полгода. Деньги не вернула, сказала – это вычет за зеркало и прочие неудобства. Но мы о деньгах тогда и не думали – поскорее бы убраться, пока черти не сплясали на наших головах.

Мишка с мужем с той поры не разговаривает – обиделся. Хотя это нам на него следует обижаться. Сосватал квартиру с «секретом», после которого даже законченный материалист уверует.

Кстати, я ещё раз сходила к батюшке, поведала, чем закончилась наша эпопея. Он совсем не удивился, лишь сказал, что мы ещё легко отделались. И добавил, что такую квартиру, скорее всего, освятить и не получилось бы. Говорит, знает случаи, когда свечи гасли, кадило не зажигалось, предметы летали по воздуху, не давая совершить обряд. Жильё, где явно вызывали дьявола, может освятить только очень опытный священник, а их осталось крайне мало.